Руки моего мальчика сжимают ягодицы, пальцы впиваются в пышный зад, подталкивая меня, задавая ритм. Я натираю клитор о его лобок, покрытый кудрявыми волосами, и каждый толчок посылает искры по всему телу. Мои груди, полные, с твердыми сосками, колышутся над ним, и он тянется, я наклоняюсь навстречу, и рот сына хватает один сосок губами, посасывая, слегка прикусывая. Я стону, громче, чем хочу, но мне плевать — весь мир сейчас в этой комнате, в наших телах.
«Мам, ты огонь», — рычит он, его бедра начинают подмахивать, встречая мои движения. Его член скользит во мне, горячий, твердый, каждый толчок бьет вглубь, и я чувствую, как моя киска сжимает его, пульсируя.
Рассвет только пробивается сквозь занавески, а я уже не сплю. Лежу, прижавшись к Славе, моему сыну, и слушаю его дыхание — глубокое, спокойное, как у ребенка. Его тепло обволакивает, и я невольно прижимаюсь ближе, щекой к его груди, чувствуя, как бьется его сердце. Слава — мой мальчик, но какой же он мужчина: широкие плечи, мускулистые руки, кожа лица гладкая, без единого намека на щетину. Только над губой легкий пушок, едва заметный в утреннем свете. Я целую его в висок, легко, чтобы не потревожить сон, и улыбаюсь, вдыхая его запах — свежий, с легкой терпкостью после вчерашней ночи. Ох, что это была за ночь… Он был неутомим: брал меня в разных позах, то нежно, то яростно, целовал, ласкал, доводил до дрожи. Я отдавалась ему — ртом, телом, даже попкой, которая до сих пор чуть побаливает от его напора. Сколько раз я кончила? Потеряла счет, утопая в его страсти.
Слава всегда был крепким. Муж с детства таскал его на тренировки — сначала утренняя гимнастика, потом бассейн. Теперь он как настоящий атлет: мускулы играют под кожей, грудь широкая, живот рельефный. Иногда я ловлю себя на мысли, что завидую тем девчонкам, которые будут виться вокруг него. Они молодые, дерзкие, с идеальными телами — как устоять? Но пока он мой, мой Слава, и я знаю, что он любит меня не только как мать. Его страсть в постели — это нечто: он знает, как завести, как довести до края, когда я кричу, впиваясь в его плечи. Его член — приличного размера, сантиметров семнадцать, гладкий, с мягкой кожей, чуть изогнутый, с теплой округлой головкой, которая так идеально ощущается внутри. Каждое его движение — как вспышка, от которой тело горит.
Я шевелюсь, устраиваясь удобнее, прижимая полную грудь к боку сына. Его рука, даже во сне, обнимает меня, лежа на талии, пальцы касаются бедра. Немного виляю попкой, будто он гладит меня, и мурашки бегут по коже. Спальня пропитана нашим теплом: запах секса, моих духов, его одеколона. Свет через шторы ложится полосами на его тело, подчеркивая линии мускулов. Простыни сбились, одеяло сползло, открывая его живот, где ложбинки между мышцами сходятся ниже там, где член, полутвердый, пульсирует в сонном ожидании.
Внутри меня буря. Он мой сын, моя гордость, но эти чувства — они неправильные, я знаю. Как дошло до этого? Когда его объятия стали жарче, поцелуи — смелее, а взгляды — такими, что сердце замирает? Люблю его безумно, как мать, но и как женщина, жаждущая его прикосновений. Муж, дочь — что они подумают, если узнают? Вина гложет, но стоит Славе коснуться меня, и она растворяется. Я боюсь, что какая-нибудь девчонка уведет его — молодая, дерзкая, с глазами, полными обожания. Нет, мой мальчик, ты для меня. Я сделаю все, чтобы ты остался со мной. Пальцы, лежавшие на его груди, скользят ниже, к животу, касаясь твердых кубиков. Хочу его. Хочу взять его в руку, почувствовать его тепло. Он спит, а я уже горю, ненасытная, готовая разбудить сына ради новой волны страсти.
Моя рука, лежащая на его груди, пальцами, которыми я тихонько игралась с сосками — твердыми, как горошины, — скользит по упругому и теплому животу. Ой, что я делаю? Он спит, а я… Я ненасытная, похотливая мамаша, хочу взяться за его член. Хочу и возьмусь. Ладонь касается головки, пальцы сжимаются, обхватывая ее — теплую, мягкую, уже набухшую. Ровно сопевший Слава дышит тяжелее, глубже, но не просыпается.
Боже, какой кайф держать сына за член, прижимая его ляжкой к животу, целуя щеку. Его тепло, его пульсация под моими пальцами — это как ток, бьющий по нервам. Мой сын, мой Слава, такой юный, такой сильный, и я не могу остановиться. Хочу ближе, хочу почувствовать его вкус, его запах. Осторожно, чтобы не разбудить, я откидываю одеяло, скользя вниз по кровати. Его торс блестит в утреннем свете, мускулы четкие, кожа гладкая, без единого волоска до самого паха, где темные кудри обрамляют член. Он уже стоит, крепкий, слегка изогнутый влево, с мягкой, теплой кожей, головка чуть припухшая, с бархатистой текстурой. Не огромный, но такой… живой, идеально ложится в руку, как будто создан для меня. Запах его тела — свежий, с легкой терпкостью — кружит голову, и я наклоняюсь ближе.
Мои губы касаются живота, я целую рельефные кубики, спускаясь ниже, оставляя влажный след языком. Слава вздыхает во сне, его грудь поднимается чуть сильнее, и я замираю, боясь потревожить. Но желание сильнее. Я беру его член в руку, обхватывая у основания, и наклоняюсь, касаясь губами головки. Она теплая, мягкая, с едва уловимым солоноватым вкусом, и я обвожу ее языком, медленно, смакуя каждое касание. Ммм, сыночек, какой ты. Губы смыкаются вокруг головки, я сосу нежно, но жадно, щеки втягиваются, язык кружит по ней, дразня. Рука скользит по стволу, подрачивая, и я чувствую, как он твердеет, наливается под моими губами. Моя киска уже течет, жар между ног разливается, но я не могу оторваться — хочу его, хочу довести до края, даже если он спит.
Слава стонет, тихо, почти неслышно, и я поднимаю глаза. Его ресницы дрожат, но глаза закрыты, дыхание становится тяжелее. Я продолжаю, беру член сына глубже, позволяя стволу скользить в рот, до горла и дальше, слюна течет, смачивая ствол. Давлюсь чуть-чуть, но это только заводит — люблю это чувство, когда он заполняет меня. Моя свободная рука скользит по его яичкам, теплым, мягким, и я сжимаю их легонько, чувствуя, как они напрягаются под пальцами. Вдруг его рука касается моей головы, пальцы запутываются в кудрявых волосах, и я замираю. Слава смотрит на меня, глаза сонные, но с игривой искрой. «Мам, ты что творишь?» — шепчет он, голос хриплый, с улыбкой. Я выпускаю его изо рта, облизывая губы, и улыбаюсь в ответ. «Прости, сынок, не удержалась. Ты такой… вкусный».
Он смеется, низко, тепло, и тянет меня к себе. «Ты ненасытная, мамуль», — говорит он, и рука парня скользит по моей спине, сжимая попку. Я вздрагиваю, чувствуя, как его пальцы касаются моей промежности, влажной, горячей. «Ого, да ты вся течешь», — шепчет он, и палец скользит по моим половым губам, вызывая стон. Я сажусь на него верхом, пока он лежит, его руки обхватывают мои бедра, сжимая пышные формы, подтягивая к голове. «Слав, дай я тебя еще поласкаю», — шепчу я, но он качает головой, глаза блестят. «Теперь моя очередь», — и я чувствую, как его губы касаются моего лобка, покрытого кудрявыми волосками.
Его язык находит клитор, твердый, набухший, и я ахаю, хватаясь за спинку кровати. Он лижет медленно, смакуя, губы обхватывают пылающий бугорок, посасывая, и я стону, громко, не сдерживаясь. Его руки сжимают мои ягодицы, притягивая ближе, и я ерзаю, натирая киску о его лицо, чувствуя, как его язык скользит по моему влагалищу, собирая соки. Они текут, горячие, и он глотает их, его нос упирается в мой лобок, а я выгибаюсь, прижимая его голову. «Слав, о-ох, сынок», — выдыхаю, и он мычит, язык работает быстрее, посасывая клитор, пока мои бедра дрожат. Оргазм накатывает, как волна, жар разливается по телу, и я кричу, впиваясь пальцами в спинку кровати.
Моя киска пульсирует, соки текут ему в рот, и он лижет, пока я не падаю на него, задыхаясь. Мое тело дрожит, ноги подгибаются, но Слава не дает мне отдышаться. Его руки, сильные, цепкие, скользят по моим бедрам, опуская меня ниже. «Мам, ты такая горячая», — шепчет он, его голос хриплый, с той самой искрой, что сводит меня с ума. Я сажусь на его живот, чувствуя, как его кожа, теплая, чуть влажная от пота, прилипает к моей. Его член касается моей попки, твердый, как дерево, но такой живой, теплый, молоденький. Я беру его в руку, сжимая, и он стонет, глаза сына блестят в полумраке спальни, утренний свет рисует полосы на наших телах.
Я приподнимаюсь, направляя его член к своей киске, мокрой, горячей после оргазма. Мне наплевать, что она сейчас чувствительная до предела. Головка скользит по моим губам, собирая соки, и я опускаюсь, медленно, чувствуя, как он заполняет меня. Он такой плотный и упругий, идеально входит, скользя, растягивая меня, и я выдыхаю, хватаясь за его грудь. «Слав, о-ох, сынок», — шепчу, начиная двигаться, поднимаясь и опускаясь, мои бедра шлепают по его телу, кровать скрипит под нами. Руки моего мальчика сжимают ягодицы, пальцы впиваются в пышный зад, подталкивая меня, задавая ритм. Я натираю клитор о его лобок, покрытый кудрявыми волосами, и каждый толчок посылает искры по всему телу. Мои груди, полные, с твердыми сосками, колышутся над ним, и он тянется, я наклоняюсь навстречу, и рот сына хватает один сосок губами, посасывая, слегка прикусывая. Я стону, громче, чем хочу, но мне плевать — весь мир сейчас в этой комнате, в наших телах.
«Мам, ты огонь», — рычит он, его бедра начинают подмахивать, встречая мои движения. Его член скользит во мне, горячий, твердый, каждый толчок бьет вглубь, и я чувствую, как моя киска сжимает его, пульсируя. Его пальцы скользят по моим бедрам, мнут попку, и он шлепает меня, не сильно, но достаточно, чтобы я вскрикнула от удовольствия. «Слав, давай, сынок, трахай свою мамочку», — вырывается у меня, и он рычит, ускоряя толчки, его руки держат бёдра, как в тисках. Я ерзаю, насаживаясь глубже, мои соки текут, хлюпают, смачивая его пах, и я наклоняюсь, целуя такого родного любовника в губы, жадно, с языком, пока наши стоны смешиваются. Его язык отвечает, горячий, напористый, и я теряю голову, двигаясь быстрее, мои когти впиваются в его плечи.
Внутри меня буря. Он мой сын, моя кровь, и это неправильно, но так чертовски хорошо. Как я могу думать о вине, когда его ствол как поршень наяривает внутри, когда его руки, его губы, его член — все мое? Боюсь, что какая-нибудь девчонка уведет его, но сейчас он мой, и я не отдам, он нужен мне самой. Мои движения становятся резче, я натираю клитор о его лобок, чувствуя, как оргазм подступает. Слава стонет громче, его лицо искажено удовольствием, и я знаю — он тоже близко. «Мам, я… черт, ты такая тугая», — выдыхает он, и его толчки становятся рваными, сильными. Моя киска сжимает его, мышцы дрожат, и я кричу, когда оргазм накрывает меня волной. Жар разливается по телу, я дрожу, впиваясь ногтями в его кожу, и чувствую, как он кончает, его сперма, горячая, заполняет меня, выплескиваясь внутрь. Сынок рычит, его руки сжимают бедра, и мы замираем, дрожа, наши тела пульсируют в унисон.
Падаю на него, задыхаясь, мои волосы липнут к его груди, влажной от пота. Его член все еще во мне, мягче, но теплый, и я чувствую, как его сперма течет, смешиваясь с моими соками. Спальня пахнет нами — сексом, потом, страстью. Кровать скрипит, когда я шевелюсь. Слава — мой, и этот момент наш. Внутри меня восторг, любовь, но и укол вины — что мы творим? Но его тепло, его дыхание заглушают все сомнения. Я хочу его, всегда буду хотеть.
Лежу на его груди, волосы липнут к его влажной коже, его сердце бьется под моим ухом — ровно, успокаивающе. Слава обнимает меня, его сильные руки прижимают к себе, пальцы лениво гладят мою спину. Я вдыхаю его запах — пот, секс, его одеколон, все еще витающий в спальне. Постель теплая, смятая, вся в наших выделениях.
«Мам, ты как?» — шепчет он, целуя меня в макушку. Его голос теплый, родной. «Как в раю, сынок», — отвечаю, поднимая голову, и целую его в губы, нежно, без спешки. «Пойдем завтракать? Яичницу хочу», — улыбается он, и я смеюсь. «Только если ты поможешь». Он кивает, его рука скользит по моей попке, сжимая. «Слав, хватит, а то опять начнем», — шепчу я, и он хмыкает: «А что, я не против». Господи, этот мальчишка. Мой мальчишка. Люблю его так, что сердце щемит, и пусть весь мир катится к черту — мы будем вместе. Всегда.